Здесь было все: абьюз и эксплуатация детей, шантаж и даже одно убийство. Московский стадион «Лужники» забит под завязку. Полторы сотни 13-15-летних фанаток в первых рядах под слова «Лето – сказочный мир… <…>
Лето – время любви для нас» одновременно снимают с себя нижнее белье и бросают его на сцену. Кто-то плачет, кто-то целуется с фотографией солиста.
На сцене – 15-летний мальчик из детдома поет трогательные песни о подростковой любви. В стране 1989 год. Выступает группа «Ласковый май».
Такого в Советском Союзе еще не было: чтобы подростковый бойз-бэнд свел с ума всю страну, стал самым коммерчески успешным поп-проектом, чей успех так никто и не повторил до сих пор.
Только в том 1989 году у группы было 2500 выступлений – по четыре-пять в день. Как это вообще возможно? Это еще один парадокс «Ласкового мая».
23 июня 2022 года ее фронтмен Юрий Шатунов скончался из-за обширного инфаркта в возрасте 48 лет. Рассказываем настоящую историю группы, которая больше походит на трагический сюжет о детской эксплуатации.
Мальчики-сироты
Шатунову было 13, когда в 1986 году ему и еще четырем воспитанникам детского дома в Оренбурге предложили стать музыкальной группой.
Идея собрать мальчиков в бойз-бэнд пришла 21-летнему руководителю местного музыкального кружка и автору песен Сергею Кузнецову. Выступали там же – на сцене оренбургской школы-интерната №2.
Название «Ласковый май» появилось через три месяца после создания группы, на фестивале самодеятельности детских домов – нужно было выходить на сцену и объявить себя, а имени у группы не было.
«Ну и взяли слова из песни “Лето”, – рассказывал Кузнецов. – Жюри ожидало мальчиков в галстуках, а подросток спел песню о любви “Тающий снег”. Был скандал и из интерната меня поперли».
В середине 1980-х, в то время как на западе бойз- и герлз-бэнды гремели во всю, в СССР подростки на сцене могли петь разве что о том, как любят родину или спасают бедных дворняг.
С подростковыми песнями о любви на официальную сцену не пускали: таким коллективам был заказан вход на концертные площадки и телевидение.
«До нас на сцене именно такого еще никто не делал – чтобы пел именно подросток, и не о том, что он “всегда готов!”, а что-о о своих переживаниях и чувствах», – говорил Кузнецов.
Единственным способом пробиться к слушателю были самиздатовские кассеты, что и сделал Кузнецов. Он записал с мальчиками первый альбом «Белые розы» с помощью двух катушечных магнитофонов и отнес запись… на вокзал.
В феврале 1988 года вместе с кассетами он прошелся по привокзальным киоскам. Никто не хотел покупать и затем продавать непрофессионально записанный альбом мальчиков-сирот. Кассету взял только знакомый Кузнецова, обмыв «сделку» коньяком.
В принципе, на этом история «Ласкового мая» могла бы закончиться. Кузнецова на тот момент уже уволили из интерната, а Шатунов в очередной раз сбежал к родственникам в Казахстан.
Группа фактически распалась. Однако через два месяца о ней узнала вся страна. И это все изменило.
Группы-«клоны» и «племянник» самого главного человека в стране
Сыграла ставка на поезда. Кассеты, проданные привокзальному ларьку, разошлись по всему Союзу благодаря проводникам поездов, которые ставили пассажирам «Ласковый май».
Простые песни о простых чувствах под простые мелодии, сочетание подростковой эстетики с романсом и совковой мелодрамой западали в сердце даже взрослым. Одним из таких пассажиров купе, кто услышал у попутчика «Ласковый май», был продюсер Андрей Разин (тоже выходец из детского дома).
На тот момент он уже продюсировал успешный поп-проект «Мираж» и искал еще одних звезд. «Надо брать сирот», – как он потом признается, подумал тогда он.
Через какое-то время Разин разыскал Кузнецова и перевез его, как автора текстов, и всех участников «Ласкового мая» в Москву.
«4 июля 1988 года я отправился в Москву, и в первый же день узнал факты, которые меня насторожили, – вспоминал Кузнецов.
– Я обнаружил, что Разин под нашу фонограмму уже несколько дней проводит концерт некоего мифического “Мая” в самом центре столицы – в ЦПКиО им. Горького».
В то время не было никаких законов, которые бы регулировали концертную деятельность и авторские права. Несмотря на свои опасения, Кузнецов и мальчики заключил с московским продюсером соглашение.
Разин, сам того не осознавая, раскручивал новый проект, модернизируя западную модель шоу-бизнеса: на пике популярности группы он создал несколько ее только официальных составов (а было еще множество неофициальных), которые гастролировали по всей стране.
Немного позже точно так же продюсер Франк Фариан начал двоить и троить составы Boney M. Не самая взыскательная публика – как правило, подростки – этому только способствовали.
«Я как-то вышел на сцену и пропел полтора часа голосом Шатунова. Вы думаете, хоть кто-то что-то свистнул? Плясали, танцевали, радовались», – вспоминал как-то Разин в эфире «Первого канала».
Чтобы добиться показа клипа на песню «Белые розы», самого главного хита группы, по Центральному телевидению, он запустил несколько легенд. Одна из них состояла в том, что Разин – племянник тогдашнего генсека Михаила Горбачева.
В качестве доказательств он использовал фотографию в обнимку с будущим генсеком и «Чайкой» из правительственного гаража, поскольку тоже был родом из Ставрополья и фактически соседом Горбачева.
Фотография была сделана случайно во время одной из встреч Горбачева с земляками. Но благодаря этому запись на телевидении удалось организовать за считанные дни.
А заручившись поддержкой ЦК комсомола и Союза писателей Белоруссии, в Минске Разин стал издавать газету со «скромным» названием «Ласковый май» – официальный печатный орган группы, доступный даже по подписке.
Контраст между сладкими песнями о том, как в душе подростка замерзают белые розы и дышит розовый вечер, и довольно дерзким поведением на сцене, притягивал поклонниц еще сильнее.
Кроме того, подростки конца 1980-х в СССР все в чем-то оказались «детьми из интерната» – один на один с новой реальностью, что роднило их с оренбургскими мальчиками.
Разин не уставал повторять в интервью: «Концепция проекта – в простоте, доступности и мелодичности», а тремя китами, на которых зиждился успех «Ласкового мая», он называл внешность, умение держаться на сцене и голос (именно в таком порядке). Тем не менее, это было не все, что держало детей.
Шесть концертов в день
Пятеро мальчиков, которых Кузнецов с Разиным вытащили из оренбургского интерната, потом расскажут, что «наставники» обращались с ними жестко и даже жестоко.
Концертная ставка артиста в СССР на тот момент составляла 14 рублей, в то время как участники «Ласкового мая» получали от 30 до 50 рублей за одно выступление. Но тратить эти деньги им было некогда.
Большую часть года группа отрабатывала в среднем 5-6 концертов в день, с 10 утра и до поздней ночи.
Они не пели вживую, но, по словам продюсера, мальчики отлично знали свои роли. На все прочее: развлечения в свободное время, на простое «детство» времени не было.
За каждую провинность участников группы штрафовали – бесплатной отработкой 20 концертов. Категорически нельзя было пить, курить, употреблять наркотики и заниматься сексом с фанатками.
Как много лет спустя расскажет Юрий Шатунов, в доле с продюсерами была, в том числе, директор интерната, официальный опекун Шатунова, которая в самом начале его эстрадной карьеры отняла у него паспорт под предлогом оформления документов, и заставляла работать бесплатно.
«В течение двух лет я работал на нее, пел концерты», – признался Шатунов в эфире передачи «Привет, Андрей!».
Лето 1991 года стало последним для группы. Кузнецов потребовал с Разина авторские отчисления за исполнение его песен, но получил отказ. Финансовый вопрос сильно накалил атмосферу в группе.
После того, как ее покинул Кузнецов, Разин еще пытался привлекать новых мальчиков в «Ласковый май», исполняя старые песни, но зимой из коллектива ушел ее самый «звездный» участник, Юрий Шатунов, и довольно быстро популярность «клонированных» коллективов пошла на спад.
Шатунов, которому тогда было 18 лет, переехал в Германию, чтобы учиться на звукоинженера.
Что было после
Группа распалась на пике своей популярности, успев за свою короткую жизнь продать 47 миллионов билетов. После этого распада, который совпал с распадом самого Советского Союза, бывшие артисты погрузились в депрессию и запои.
Один из солистов, Игорь Игошин, покончил жизнь самоубийством, выбросившись с четвертого этажа.
Другой, Максим Сухомлинов, начал заниматься ювелирным бизнесом, но был застрелен у подъезда Шатунова в Москве и умер на его руках (по одной из версий, убийцы охотились за самим Шатуновым).
Барабанщик Сергей Серков подрабатывал грузчиком в гостинице «Славянская». Константин Пахомов, один из солистов, поет на свадьбах. Гитарист Саша Прико играл в привокзальном кафе в Нижнем Тагиле и умер в 2020 году от рака.
Сергей Кузнецов не выиграл ни одного суда за права на свои песни, болеет циррозом печени и живет на пенсию по инвалидности.
Из всех, кто имел отношение к группе, лучше всего дела шли у Юрия Шатунова. В Германии он обзавелся семьей, а в 2009 году отправился в тур по городам России с песнями «Ласкового мая». По его словам, гастроли шли хорошо, многие шли на него «поностальгировать».
В 2009 году также вышел художественный фильм «Ласковый май», якобы основанный на биографии группы.
Но Шатунов и продюсер фильма Ефим Любинский признавались, что картина далека от реальности, «реальная» история «Ласкового мая» – очень жесткая, чернушная, и на нее зритель в кинотеатры никогда не пойдет.
«Если соединить истории трех фильмов – “Терминал”, “Любовь вокруг нас” и “Знакомьтесь, Джо Блэк” – в одну, то получилась бы настоящая история группы “Ласковый май”, но, мне кажется, вряд ли у кого-нибудь это получится», – как-то сказал Шатунов.
