На экране она часто играла простых светлых женщин, а зрители в своих письмах часто просили разрешения называть её мамой. И она не запрещала.
Нина Сазонова (1917 – 2004) неразрывно связана с образом мамы. Как дебютировала в кино фильмом Довженко «Поэма о море», где сыграла мать, потерявшую на войне семерых сыновей, так и пошло дальше.
«Женщины»… «Наш дом»… «Моя улица» (именно в этом фильме Сазонова исполнила песню «Ромашки спрятались»)…
По злой иронии, ее единственный родной ребенок вырос человеком оглушительно несчастным. Кончина его была незавидна. Думаю, его мировоззрение и жизненные установки, привитые матерью, и не могли привести к другой кончине.
Теплая, домашняя, уютная Сазонова, казалось, вхожа через телевизор в каждую советскую семью. А со своей семьей актриса совладать не смогла.
Начнем с того, что диагноз «шизофрения» был поставлен Нине Сазоновой еще во время войны. Этот факт долгие годы утаивался, и ни капли не помешал женщине сделать блестящую карьеру.
Думаю, там и не шизофрения была вовсе, а острое полиморфное психотическое расстройство, которое у девушки вызвали ужасы войны.
Формы шизофрении очень различны, если у Сазоновой и был этот диагноз, очевидно, это была социально приемлемая форма.
Талант маленькой Нины к перевоплощению заметили еще в школе – в 8-летнем возрасте она блестяще сыграла колобка, зал просто лежал от хохота.
В 1934 году Нина Сазонова была зачислена в театральную студию, хотя конкурс был гигантским – около 20-30 девушек на место.
На первый серьезный спектакль с Ниной приехала не только ее мама, изначально протестовавшая против того, чтобы дочь шла в артистки, но ещё и та самая первая учительница, которая рассмотрела в девочке будущую актрису.
С виду очень удачливая судьба. Буквально Бог в макушку поцеловал. Но не спешите обольщаться…
К началу войны Нина уже блистала на сцене театра Красной Армии. С началом войны начались ее фронтовые гастроли.
Выступала она как по госпиталям, так и на передовой. Там повидала всякого, и в один момент психика молодой женщины не выдержала.
Актриса перестала узнавать коллег, позже ей был выставлен диагноз шизофрения, манифестацию которого спровоцировали ужасы, увиденные во время фронтовых гастролей.
Впрочем, диагноз не помешал женщине долгие годы работать в творческой профессии, ни о каком уплощении аффекта там и речи не шло. Поэтому полагаю, там просто был запущенный невроз.
Виденное на войне наложило отпечаток страха и боли за единственного сына. И в итоге в ее жизни все пошло кувырком.
Надо отдать должное избирательности актрисы в личной жизни. В молодости она влюблялась – что было, то было. Но забеременев Мишей, как отрезало.
В отцы сына Сазоновой тусовка кого только не записывала, но в реальности им оказался директор художественной галереи Александр Борисов.
Получив от него сына, Сазонова сделала ручкой. С отцом Михаил Борисов никогда не общался, от него осталась одна фамилия.
После появления сына на свет Нина Афанасьевна больше не встречалась с мужчинами и больше не вышла замуж.
Она стала «фанатичной мамочкой», сконцентрировав всю себя вокруг нужд Миши. Съемок в кино на тот момент пока не было, только работа в театре с невысокой занятостью.
Михаил учился в одной школе с братьями Амираном и Отари Квантришвили. Именно с этой дружбы принято вести отсчет его увлечения картежной игрой.
В 1960-ых Сазонова получила трехкомнатную квартиру на Селезневской улице. Входящая в состав Тверского района Селезневка считалась местом престижным (в соседнем подъезде была квартира Мордюковой, в соседнем доме жил Андрей Миронов).
В новую квартиру Миша привел жену, выпустив джинна из бутылки. Сазонова не приняла молодую девочку, которую полюбил ее любимый-обожаемый сын. Причем не просто «не приняла», она ее люто возненавидела и не скрывала этого.
Ее шок можно понять: Михаилу едва исполнилось 16, девушка Наталья оказалась и того младше. По тем пуританским временам столь ранний брак был скандальным нонсенсом.
Но вот как хватило ей сил отказать молодым в помощи, не понимаю. Недаром в театре Нину Афанасьевну называли Вассой, намекая на жесткость характера.
Михаил затаил на мать обиду. Его можно понять. Но можно понять и Нину Афанасьевну: она по-своему хотела как лучше.
А получилось все максимально плохо. Миша «забил» на получение образования, и, чтобы содержать себя и любимую, стал работать.
А какая может быть работа для 17-летнего мальчишки?… Тогда же он впервые попробовал спиртное и проигрался в пух и прах в карты.
Юная невеста Миши вскоре родила на свет мальчика. Назвали Женей. Отец дал ему свою фамилию. Из воспоминаний Евгения Борисова о бабушке:
«Она с первых дней возненавидела маму, а потом уже и меня. Вероятно, это и послужило причиной дальнейшего развода моих родителей. … Сазонова тогда была в бешенстве. Ведь Миша для нее был светом в окне.
В итоге она сделала все возможное, чтобы разбить молодую семью. Я такой материнской любви никогда не видел. Это была патологическая, нездоровая любовь к одному — единственному человеку» (с)
Через пару лет Михаил ушел от жены и сына, устав пахать за гроши. Ушел, само собой, к матери, которая приняла его в распростертые объятия: «Я же говорила, она тебе не пара!».
Потом была армия. Мать добилась, чтобы сын проходил службу при ее родном Театре Советской Армии, хотя туда брали только студентов театральных вузов.
В дальнейшем ее жизнь была посвящена закидонам Михаила. Сазонова не только содержала сына, но и оплачивала его карточные долги.
Он и не пытался сам «барахтать лапками», он прекрасно знал, что мать сделает для него абсолютно все. Ну как все?… Другую женщину в жизни сына, к примеру, она принять так и не смогла.
Все без исключения кандидатки в жены, которые нравились Михаилу, были Ниной Афанасьевной жестоко раскритикованы. Так он и жил с матерью. Периодически сильно попивал, поколачивал ее.
Нина Афанасьевна уже на склоне лет иногда ночевала в театре, спасаясь от пьяных дебошей сына, иногда приходила со следами побоев и тогда очень долго гримировалась перед спектаклем.
Из воспоминаний внука Евгения Борисова: «Да он не мог жить без нее! Помню, мы с мамой приехали к отцу 26 ноября 2001 года. Тогда Нина Афанасьевна чувствовала себя совсем неважно (у актрисы началась деменция – прим. ред.).
Я посоветовал положить бабушку на три месяца в клинику геронтологии. Объяснил отцу, что там она будет находиться на специальных аппаратах для расширения сосудов головного мозга. Отец взорвался: «Чтобы Борисов положил мать в дом престарелых! Не быть этому!» (с)
Страдающий комплексами и запоями, одинокий и никому не нужный Михаил в своей несложившейся жизни винил мать. Он не пускал к ней коллег, с которыми она всю жизнь проработала в театре.
Кстати, театр и кино Михаил ненавидел, о чем всегда громко и в красках кричал, будучи нетрезвым (позже об этом рассказывали газетчикам соседи семейства).
В канун встречи 2002 года он сделал исключение, пустив коллег матери, которые хотели поздравить и подарить пожилой женщине новогодние подарки. Но они так и остались нераспечатанными.
Что-то во время встречи с коллегами напрягло Борисова настолько, что напившись под бой курантов, он избил мать сильнее обычного и отправился спать, бросив ее на полу без сознания. Обнаружив утром, тело, принял ее за мертвую.
И выбросился из окна 11 этажа. Падение задержал козырек парикмахерской. Тело пролежало на морозе несколько часов. Чтобы снять его, пришлось облить не по разу горячей водой.
Хоронили самоубийцу за счет театра. А Сазонова осталась жива и продержалась еще два года, не говоря о сыне, и даже не реагируя на упоминания о нем.
