В обычной московской школе училась самая обычная девочка. Ее звали Мария. У нее была грузинская фамилия Андроникашвили.
Эта ничем не приметная школьница притягивала взгляды и учителей, и детей. Даже родители одноклассников иногда приходили специально на нее поглазеть.
Секрет этого нездорового интереса заключался в том, что мама Марии Андроникашвили (Королёвой) была кинозвездой. Но за все 10 лет ее знаменитая мать ни разу не переступила порог школы, в которой училась ее дочь.
Дочь не любила маму, а маму раздражала дочка. В чем же была причина, что мать и дочь так и не стали близкими людьми?
Гурченко всегда была требовательной и беспощадной. Это касалось и профессии, и отношений с мужчинами.
Когда ее первый муж, режиссер Василий Ордынский, не смог уговорить худсовет утвердить на главную роль свою юную жену-студентку, Гурченко, не задумываясь, развелась с ним.
С юности у нее не было дефицита в поклонниках. Скоро о талантливой студентке Гурченко узнала вся страна. Успех “Карнавальной ночи” она сама рассматривала не как победу, а как старт. Шанс, который она должна использовать, чтобы стать настоящей звездой.
Все, что могло ей помешать на этом пути, она решительно отвергала. А в роли тихой, уютной жены, а тем более матери, она в те годы себя совсем не видела.
Однако, повторить успех “Карнавальной ночи” ни в одной из последующих ролей амбициозной актрисе долгое время не удавалось.
Отцом ее единственной дочери Маши стал будущий драматург и историк Борис Андроникашвили, который учился на сценарном факультете.
По этому красавцу вздыхали все девушки ВГИКа, но он стал Люсиным трофеем. Скоро выяснилось, что чернокудрый красавец жене и дочери предпочитает шумные компании и вино.
А сама Гурченко на первое место ставила карьеру. И рождение дочери не изменило ее в этом отношении ничуть.
До семи лет Маша жила и воспитывалась в Харькове у родителей актрисы. Гурченко, расставшись с ее отцом, еще два раза выходила замуж.
За приемного сына Александра Фадеева и за певца Иосифа Кобзона, который после развода оставил Гурченко квартиру и настоял, чтобы Маша жила и училась в Москве.
Но переезд дочери никак не повлиял жизнь матери. Девочка росла как полевой цветок. Она ходила в школу, делала уроки, чем-то питалась.
Для Гурченко эти годы были самыми тяжелыми. После конфликта с министром культуры ее почти перестали снимать в кино. А главные роли давали только во второсортных картинах на региональных студиях.
В это время самым близким человеком для нее стал аккомпаниатор Константин Купервейс, с которым актриса прожила в гражданском браке 18 лет. Чтобы выживать, они колесили с концертами по стране.
Никаких черт матери в Маше рассмотреть было нельзя. У нее не было амбиций. Она была полной противоположностью актрисы. А с годами стала подчеркивать эти различия.
Подруга актрисы вспоминает, что она была вся в Люсину маму. Такая же спокойная, рассудительная, умная, хозяйственная.
Борьба за карьеру, за свое место в советском кино занимала Гурченко всецело. Когда ее вызывали в школу, чтобы обсудить успеваемость дочери, она под любым предлогом уходила от этих встреч.
Инна Выходцева, подруга и однокурсница Людмилы Гурченко, вспоминает:
-Люся при мне проверила дневник Маши. И увидела, что там одни тройки и двойки. Она взяла этот дневник, и как треснет Маше этим дневником по голове.
-Слушай, Люсь, ты что делаешь? -Я знаю, что делаю. А ты не вмешивайся. Иди лучше пожарь мяса и накорми грузинку.
Гражданский муж Гурченко Константин Купервейс был всего на 10 лет старше Марии. Но именно он на долгие годы сумел стать для Маши настоящим родителем.
В середине 70-х дела у Гурченко снова пошли в гору. В 1976 году она получила Государственную премию за фильм “Старые стены”.
Через год ей присвоили звание Народной артистки РСФСР. Теперь в Москве попасть на ее выступления было нелегко.
Перед каждым столичным концертом она посылала контрамарки друзьям и коллегам. И только один человек ни разу не получил приглашение на ее выступления. Ее дочь.
Со временем Маша построила между собой и матерью воображаемую стену. Отгородившись от той, кто, как ей казалось, с самого детства попросту стесняется ее.
Эксцентричная, никогда не сидевшая на месте мать и замкнувшаяся в своем внутреннем мире дочь. Кажется, не было более далеких друг другу людей. Но Гурченко иногда пыталась перекроить дочь под себя. От этого становилось только хуже.
Из воспоминаний Константина Купервейса: -Сидят гости, Людмила могла позвать: -Маша иди сюда. Маша подходила. -Маша, ну потанцуй. Маша в ритм подрыгается.
-Ну все, иди. Она бездарненькая у нас. Ну что теперь. Бог ей ничего не дал. -Еще она показывала как Маша поет. Все смеялись над этим, а это было совсем не смешно. Я это не переносил.
Повзрослев, Мария в интервью признавалась, что не простила матери того, что та променяла семью на ужимки и прыжки. С годами взаимные обиды множились.
Когда в 16 лет от передозировки ушел из жизни внук Людмилы Гурченко, актриса обвинила в этом дочь. Марка она любила безумно.
— Не доглядела. Машка упустила его. И я ей этого не могу забыть, — говорила Гурченко — У Люси чувства собственной вины не было никогда. Есть такая категория людей, которые никогда не признают, что он или она были неправы,- вспоминает Константин Купервейс.
В 2000-х мать и дочь публично, на всю страну, делили недвижимость. Перед самой смертью актрисы им все-таки удалось не только прийти к соглашению, но и помириться.
Впрочем, все, кто хорошо знал Людмилу Гурченко, уверены, что пойти на мировую первой она бы не смогла ни при каких обстоятельствах.
Казалось бы, детям знаменитостей завидуют миллионы сверстников. Еще бы. Ведь их родителей знают и любят все. Но жить с теми, кого боготворит вся страна, для детей становится настоящим испытанием.
